Лурия сообщает, что Соломон часто испытывал трудности с кодированием или обработкой информации, если в процессе кодирования на него действовал отвлекающий фактор. Этим фактором мог быть экспериментатор, просто говорящий «да» или «нет» для подтверждения или неподтверждения правильности услышанного Соломоном элемента ряда. Сам Соломон отмечал, что эти краткие слова «размывали» образ в его сознании и создавали «облака пара» или «брызги», которые мешали ему «видеть» элементы, предназначенные для запоминания. Позднее, во время его публичных выступлений, подобный отвлекающий эффект оказывал на него кашель в зале. По-видимому, вся информация превращалась в мозгу Соломона в некий образ независимо от того, хотел он этого или нет.

Лурия пришел к выводу, что Соломон обладал явно выраженной синестезией. Термин «синестезия» образован из греческих слов syn, означающего «вместе», и aesthesis, означающего «восприятие». Таким образом, синестезия является формой совместного восприятия с помощью двух или более взаимодействующих друг с другом органов чувств. Это означает, что стимулирование одного органа чувств автоматически активизирует работу другого, который начинает действовать непроизвольно. Например, дни недели могут ассоциироваться с конкретными цветами, и один из моих студентов вполне серьезно утверждает, что вторник — это «синий» день. На вопрос о том, почему происходит такое «сплетение» органов чувств, большинство людей, обладающих синестезией, говорят, что оно возникает самопроизвольно. Этому нельзя дать какое-то объяснение. Другие люди, обладающие синестезией, могут «чувствовать вкус» формы или «видеть» звуки, причем одни и те же стимулы устойчиво вызывают у них одни и те же реакции. Это происходит потому, что они не вырабатываются посредством научения, они просто возникают естественным образом. Синестезия обычно носит однонаправленный характер, т. е. один орган чувств может заставить работать какой-то другой, но не наоборот. Так как синестезия является результатом скрещивания эффектов двух или более органов чувств, то существуют более трех десятков возможных комбинаций зрения, обоняния, осязания, вкуса и слуха. Наиболее распространенной комбинацией является сочетание цвета и звука (известное как хромастезия). У большинства людей, обладающих синестезией, наблюдается совместная работа двух органов чувств, но у Соломона, по-видимому, число совместно работающих органов чувств достигало четырех. Лишь его обоняние никак не взаимодействовало с остальными органами чувств.

Способность Соломона создавать зрительные образы слов имела ключевое значение для его замечательного умения извлекать информацию из памяти. Всякий раз, когда он слышал слово, имевшее для него смысл или нет, он немедленно создавал его зрительный образ. Например, когда он слышал слово «зеленый», то видел зеленый цветочный горшок; когда слышал слово «красный», то видел приближающегося мужчину в красной рубашке; слово «синий» порождало образ человека, размахивающего синим флагом в окне. Даже бессмысленные слова немедленно порождали зрительные впечатления, которые он мог продолжать ясно «видеть» спустя несколько лет.

Когда Соломона просили прослушать звуки или голоса, он видел образы. Однажды его попросили прослушать тон высотой 30 герц с силой звука в 100 децибел. Он рассказывал об этом случае следующим образом: «Я видел полоску шириной двенадцать-пятнадцать сантиметров серебра. Постепенно полоска сужается и как бы удаляется от меня, а затем превращается в какой-то предмет, блестящий как сталь». Такие примеры ясно показывают, как работала его синестезия. Повторение тонов через несколько месяцев вызывало те же образы. Каждый услышанный звук порождал запоминаемый зрительный образ, имеющий особую форму, цвет и вкус.

Запоминание чисел происходило сходным образом. Сам Соломон описывал форму цифры 1 как «остроконечную, прочную и завершенную», цифру 2 — как «приятное, прямоугольное, белесое, иногда почти серое». Кроме того, числа порождали конкретные образы: цифра 1 была «гордым, хорошо сложенным мужчиной»; цифра 2 — «веселой женщиной» и т. д. Для Соломона зрение, вкус, осязание и слух были слиты воедино. Позднее, когда он стал профессиональным мнемонистом, аудитория проверяла его, используя бессмысленные слова или речь на иностранных языках, но даже эти незнакомые ему слова порождали вкусовые, тактильные или зрительные ощущения. Эти биты дополнительной информации помогали ему инициировать вспоминание. Соломон даже рассказывал об ассоциациях с «весом» слова. Для него эти ощущения были настолько живыми, что он сообщал: «Я не прикладывал усилий для того, чтобы вспомнить его — слово, по-видимому, вспоминалось само собой».

Метод геометрических мест (method of loci) — это мнемонический метод, который использовал Соломон для запоминания элементов конкретного ряда. Этот метод применяют к объектам, которые нужно запомнить и которые представляются в известных местах; возник в Древней Греции, где он использовался ораторами для запоминания длинных речей.

История применения этого метода связана с именем древнегреческого поэта и оратора Симонида Кеосского, который должен был произнести речь на пиру в V веке до н. э. Симонид вышел из дома, чтобы получить доставленное ему послание, и в это время потолок в главном зале обрушился. Все гости погибли, и их тела невозможно было идентифицировать. Используя метод геометрических мест, Симонид смог определить место нахождения тела каждого гостя на основе зрительно запомненной им информации о расположении гостей за столом. Таким образом, родственники получили возможность идентифицировать останки погибших. Эта история показывает не только то, как полезен может быть этот метод, но и то, как важно не пренебрегать направляемыми вам сообщениями!

Для того чтобы использовать метод геометрических мест, вам необходимо представить себе знакомый маршрут или знакомое место. Соломон часто использовал для этого улицу в своем родном городе в Латвии или хорошо известную в Москве улицу Горького. Мысленные образы, которые необходимо запомнить, следует размещать в определенных точках маршрута. Таким образом, подлежащие запоминанию элементы размещаются в разных местах: в домах, на воротах, на деревьях, в витринах магазинов («места»). Чтобы вспомнить весь список, вам следует заново пройти маршрут и «увидеть» размещенные на нем элементы последовательности.

Наличие у Соломона замечательной зрительной памяти означало, что он не имел проблем с мысленным воспроизведением таких «прогулок». Для него все выглядело так, как будто он действительно шел по привычному маршруту. Изредка допускаемые им ошибки он объяснял тем, что помещал элементы в такие места, в которых их было трудно увидеть при воспроизведении прогулки. Иногда он помещал какой-то элемент в плохо освещенном месте, например в тени дерева, и поэтому не мог его заметить. Для Соломона такие ошибки были скорее следствием дефектов перцепции (неспособностью увидеть элемент на маршруте), чем дефектами памяти. В качестве одного из примеров можно назвать слово «яйцо» — обозначаемый им предмет он разместил на белой стене и затем не мог увидеть его во время повторной прогулки. Когда позднее Соломон стал мнемонистом, он старался помещать предметы в подходящие для них места, и ошибки такого рода стали допускаться им реже.

Когда Соломону стало ясно, что люди могут проявлять интерес к его способности к запоминанию, он ушел из газеты и стал профессиональным мнемонистом, демонстрирующим возможности своей памяти на сцене.

Аудитория часто пыталась подловить его, подбрасывая ему для запоминания бессмысленные или искусственно составленные слова. Хотя Соломон обнаружил, что он может справляться с такими заданиями, все визуальные образы, которые он должен был размешать для воспроизведения этих «слов», требовали от него довольно больших затрат времени на обработку информации. Он вспоминал, что столкнулся с одним из наиболее трудных заданий, когда его попросили воспроизвести последовательность повторяющихся слогов (свыше пятидесяти), таких как МА, ВА, НА, СА, НА, СА, ВА, МА и т. д.

«Едва услышав первое слово, я обнаружил себя на лесной дороге вблизи маленькой деревушки под названием Мальта, где моя семья снимала летом дачу, когда я был ребенком… Третье слово. Проклятие! Снова те же согласные… Я знал, что попал в трудное положение… Я был готов к тому, что мне придется менять тропинки в лесу для каждого слова… но это потребовало бы больше времени. А когда вы стоите на сцене, счет идет на секунды. Я увидел какого-то улыбающегося зрителя в зале, и это также было немедленно трансформировано в образ острого шпиля, причем я почувствовал себя так, как будто он вонзается мне в сердце».**

Несмотря на эти трудности, Соломону все же удалось правильно воспроизвести эту последовательность. Через восемь лет безо всякого предупреждения Лурия попросил Соломона повторить этот монотонный перечень слогов, и тот сделал это без видимых усилий.

Мнемонист Соломон старался упростить свои методы вспоминания для ускорения выполнения заданий на сцене. Как отмечалось выше, он добивался того, чтобы используемые им мысленные образы могли быть «видны» максимально отчетливо. Он также разработал «стенографическую» систему для своих визуализаций: пытался создавать образы, которые были менее подробными, чем те, которые он использовал прежде в заданиях на воспроизведение элементов ряда. Соломон установил, что менее детальные образы требуют меньше времени для кодирования, но по-прежнему позволяют ему вспоминать ассоциируемые с ними слова. Для работы с бессмысленными слогами, которые часто предлагала ему для запоминания публика, он учился связывать свои образные ассоциации с множеством самых разных слогов. Он уделял этой проблеме по несколько часов в день и, в конце концов, научился без труда создавать образы для бессмысленных буквосочетаний. Используя такие методы, он мог вспоминать слова на иностранных языках, бессмысленные слоги и ничего не значащие математические формулы.

Лурия твердо верил, что невероятная способность Соломона к запоминанию была врожденной. Мнемонические методы, используемые во время выступлений перед публикой, были всего-навсего средствами улучшения его естественной способности, позволяющими лучше удовлетворять все более требовательную аудиторию.

Наличие у Соломона экстраординарной зрительной памяти означало, что он мог совершать невероятные физические действия, используя силу своей мысли. Как признавался он сам, «если я хотел, чтобы что-нибудь случилось, я просто рисовал это в своем сознании».*** И это не было пустым бахвальством: он действительно мог регулировать частоту сердцебиений и даже изменять свое восприятие боли с помощью собственного воображения.

Для изменения частоты сердцебиений он просто должен был представить себе, что бежит за поездом или спокойно лежит на кровати. Эти образы были для него настолько реальными, что его тело изменяло свои физиологические реакции. Кроме того, он мог изменять температуру своих рук, воображая, что одну руку он кладет на печку, а в другую берет лед. Замеры температуры кожи каждой руки показывали, что она изменялась на пару градусов.

Помимо этого, Соломон мог изменять свое восприятие боли. Сидя в кресле у зубного врача, он мог мысленно представить себе другого человека, которому сверлят зуб бормашиной. Это означало, что боль испытывал именно этот «другой человек». Он умел также приспосабливать глаза к темноте, представляя себя в комнате с зашторенными окнами, и вызывать реакцию зрачка на звуковой стимул, представляя, как он «слышит» пронзительный звук. Несмотря на то, что Соломона обследовали в специализированной неврологической клинике, ученые выдвинули мало объяснений этим способностям.